Памяти Друга, Соратника и просто Брата

На 91-м году ушёл из жизни Олег Васильевич Сорока. Бывший заместитель Генерального прокурора СССР по следствию. Мой дорогой друг… «Игорь, мой брат!» - так всегда и везде он представлял меня людям. Человек яркой и одновременно трагической судьбы. Он пережил жену, старшего сына, младшую дочь и внука, выпавшего с балкона 12-го этажа.

С Олегом Васильевичем был знаком с незапамятных времён, но наши профессиональные пути никогда не пересекались за исключением одного эпизода. Это - Чернобыльская катастрофа. Олег Васильевич в момент аварии дежурил «по стране». В докладе с места событий речь шла только о сильном пожаре на атомной электростанции, который якобы был потушен уже через 2 часа. В первых донесениях ничего не говорилось о взрыве в верхней части реакторного отделения, в результате которого произошло обрушение крыши и стеновых панелей реакторного отделения и машинного зала.

Тем не менее Олег Васильевич чувствовал по странному поведению должностных лиц в Чернобыле, в их сбивчивых ответах на вопросы, что происходит что-то большее, чем просто авария. Он принял рискованное решение отправиться на дачу к Генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачёву, чтобы лично проинформировать о чрезвычайном происшествии. По словам Сороки, Генсек встретил его холодно. Он явно был недоволен тем, что его разбудили в столь ранний час из-за «какого-то» пожара. Но выслушав разъяснения о серьёзности происходящего, о том, что объект имеет архиважное стратегическое значение и может оказать негативное воздействие на безопасность страны, Горбачёв дал своим помощникам указание разобраться и доложить о состоянии дел до полудня.

Я же в это самое время «дежурил по Америке» в Отделении ТАСС в Нью-Йорке. Сначала готовил обзор телевизионных новостей крупнейших вещательных корпораций - АВС и NBC, затем газеты «Нью-Йорк таймс». Второй международной новостью АВС было короткое сообщение Стокгольмского сейсмического института о сильном взрыве в районе реки Припять, предположительно, на Чернобыльской АЭС в СССР. Через пару минут после отправки обзора в редакцию получил телеграмму с приказом, во-первых, не заканчивать ночную смену до особого указания из Москвы; во-вторых, выяснить, почему никто кроме АВС не сообщил о взрыве; в-третьих, срочно информировать обо всём, что может появиться в американских источниках об Чернобыльской АЭС. Каждые 10 минут стал получать всё новые вопросы типа «как», «почему», «есть ли ссылки на данные спутников».

Обзванивал таких же «ночников», как и я, в других СМИ, пытаясь найти что-то новое. Удалось лишь узнать, что Стокгольмский институт имел соглашение с ЦРУ о приоритетном предоставлении результатов своих исследований и наблюдений американской разведке. А ЦРУ слило информацию АВС, которая на тот момент имела наибольшую зрительскую аудиторию. Спас меня от нарастающего потока странных, а иногда просто бессмысленных вопросов, знакомый «ботаник» из научной редакции агентства АП. В архиве он раскопал небольшое сообщение о том, что разведывательные сообщества США имеют некоторые основания полагает, что Чернобыльская АЭС может быть использована для складирования советских ядерных боеприпасов. Прочитав эту заметку, понял причину повышенного интереса к «пожару». Я не подозревал, что отвечал на вопросы сотрудников аппарата главы государства, потревоженного «моим Сорокой».

Через несколько дней я прилетел в Москву в отпуск. Мы встретились с Олегом Васильевичем, когда он вернулся из очередной командировки в Чернобыль, на этот раз с премьером Рыжковым. Мы обсуждали всё увиденное и услышанное о Чернобыле, о бардаке в армии, академии наук, партийном аппарате, промышленности.

Я думаю, что встреча с Горбачёвым на даче и жёсткий доклад Сороки о Чернобыльской катастрофе сыграли свою роль в том, что Михаил Сергеевич решил не выдвигать на переутверждение съездом народных депутатов кандидатуры Олега Васильевича. Этим обстоятельством решил воспользоваться ярый противник Горбачёва Борис Ельцин. Он предложил Олегу Сороке присоединиться к его команде, но получил отказ. Я был удивлен таким решением и спросил почему. «Игорёк, мы уральские. Мы знаем слишком много». После получения диплома юриста Олег Сорока работал в следственных органах прокуратуры Перми и Свердловска, был прокурором Свердловской области, а затем Алтайского края. Он предпочёл возглавить следствие в Министерстве внутренних дел СССР.

В конце 1993 года вместе с уроженцем Нижнего Тагила, бывшим первым секретарём компартии Казахстана Геннадием Васильевичем Колбиным, возглавили небольшой коммерческий «Мосуралбанк». Главной целью этого шага было стремление помочь выжить и адаптироваться к новым экономическим реалиям уцелевшим предприятиям военно-промышленного комплекса Урала.

Я много раз предлагал Олегу Васильевичу творческий союз. Хотел помочь с написанием мемуаров, рассказать, как вместе с мамой в годы войны 9-летним мальчишкой он партизанил в Белорусских лесах. Сочинять детективы, основываясь на реальных событиях и уголовных делах. Но неизменно получал один и тот же ответ: «Игорёк, ещё время не пришло». Дорогой мой брат Олег! Теперь оно уже точно никогда не придёт…

Игорь Макурин